Не регби – так фрисби, но чем-то бы мы увлеклись,
пока рагули выясняют, чью грушу скривило.
Но Кэрролл и Кинчев не выдадут столько Алис,
чтоб скрыть от бунтующих шум зазеркальных клавиров.

Веснушчатой рожицей солнышко нас бы вело
по велосипедному следу за крапчатой змейкой;
потом бы мы грызли савойской капусты вилок,
в кипрее на дикой поляне замеченный мельком.

Поди ж ты – тебя вместо этого парят гербы,
байда бесконечного Байдена, происки Бени…
Во сне, может статься, и вспомнишь, что мы не рабы,
покуда компьютер чуть-чуть отдохнёт от бурлений.

Ещё с вавилонских времён этот скользкий вопрос
разводит по разным экваторам кровные пары,
и рвётся меж нами халаза – страховочный трос,
и нашим духовным приёмышам снятся кошмары.

Извечная сила, велящая трели плести
лесным соловьям, где могла быть и наша палатка,
до нас дважды трём приказала равняться шести,
но смысл не вложила во взрыв пукана нацприпадка.

Не тянет ко мне на борщи? Ну и хрен. Обойдусь.
Приму беспристрастного Маугли ради прикола –
куда ему, дылде, орать: «Я индус! Я индус!..»,
когда колосится овсом полоса суходола?

От скуки ты б выцвел. А я планомерно расту,
рисую на ватмане грядку весенних прострелов,
включаю космический джаз дворовому кусту –
ты знаешь, на месте бутона игрушка дозрела!

Пока – с кулачок и всего-то с одним колесом,
но вскоре одной громкой нотой болгары, словаки,
цыгане и кхо возликуют под вещий клаксон,
свистящий щеглом в интернациональном лайфхаке.