Из полумрака сумеречной зоны,
Неспешно, охраняемый волками,
Старик ступал и дух болот зеленых,
Ему дорогу устилал, могильным камнем…
Апостол века. Ипостась регалий
Тяжёлый посох – даром был и карой,
Икаровыми крыльями в опале.
А те, кто пали на его пути,
Над ним витали кармой, грозной кармой.
За все, что было, Бог его прости…
И шёл старик босой по бездорожью,
То рожью шёл, то рож питаясь ложью…
А не возможный путь, вдруг стал возможным…

А не возможный путь, вдруг стал возможным,
все за спиной оставшееся - ложным.
Не заговор читал - «Иже еси».
Не волки окружали - божьи псы.
Верблюда лев убил,  «в звериной пуще»
души. Верь, блюдо каждому найдется…
Но для иных, тем блюдом будет солнце.
Идущему  рассвет твердил: «Иди».
Над лесом утро праздничным багрянцем
Провозглашал глашатай  новый день.
Всё впереди. И в танце нервно-шатком,
Тень оступилась, отступила тень.
Пронзил пространство луч, как будто крик.
Открылся лик – наш путник не старик…

Открылся лик – наш путник не старик,
Но юноша вещающий иное
Благое слово, неже слово Ноя.
Раскаявшихся странников толпа
Вослед ему ступала. Пала тьма,
Ниц пала, пред идущими на свет.
Грядущему добру препятствий нет.
А стоны, обращенные в молитву,
Вступили в битву, их права исконны.
      Одной рукою писаны законы...
Боль обнажила истину истока.
«Пророк!»- кричали. По щеке пророка
Слеза скользила цвета спелой вишни.
И молвил он: «Отец, прости, мы вышли…
Из полумрака сумеречной зоны».+