Лоскуты посеревших листьев любили клумбы,
Ничуть не стесняясь оборванной наготы
(Гламурные суки, не глядя, спешили в клубы,
Не глядя на клумбы, свистели в свисток менты).

Горбатые фонари приходили друг к другу в гости,
Принося голых веток в подарок большой букет
(Постаревшие комсомолки усиленно мыли кости
Всем соседям. Старик-алкоголик заваривал бомжпакет).

Провода стальной паутиной ловили в сети
Троллейбусы и трамваи, как глупых мух
(Как паучиха, держала цепко ребенка Петю
За руку бабка, ворча: «Отбился совсем от рук»).

Дома, просыпаясь, зевали дверьми подъездов,
Урны курили фильтры от сигарет.
(На улице Восемнадцатого партсъезда
Гастарбайтер с метлой срывал со столба портрет).

Трубы больных заводов целовались с высью
(Мальчик Ваня гонял на улице голубей).
Этот город, забыв о всех, жил отдельной жизнью,
А каждый житель, скрипя зубами, в нем жил своей.