"Всё. Он уже не пишет стихи", –
объявит столетняя Ли Чхун Хи.

А как их писать даже в данный момент?
Сколько понятий – столько подмен.
Радио ж не мешает Наташе кушать?
Аналогично пиши – хоть под песню пушек,
хоть под крольчих телефонную болтовню:
Света же пишет быстро. К любому дню.

Ответы – ты ж не Высоцкий, да ты ж не Паулс! –
а я виноват, что мне такое попалось?
Масло, конфеты, картошка, да всё комбижир –
лишь ветерок поёт: "Давай побежим!"
Будто не видно, что каша осталась от ног,
что стихотворчество – вялый рифмованный блог
и что из фарша не воссоздашь кабана,
тем более – братана.

Я и сейчас-то, можно сказать, не пишу.
Всё, что вы видите – расстановка слов.
Может быть, превращение жёлчи в лапшу,
но – хоть не на алтарь реактивным соплом.
Обществу главное – начисто подтереть
моих писанин уже четвёртую треть,
потом подготовить актрису поавторитетней,
а дальше – включать амперметр на потужность сплетни.
Соловьи, мол, уже не поют – слушают филинов:
кто не верит – вон нотные станы марзаном спилены.

Тут вдохновишься... Увековечили жабу,
что одного меня шпуляла, как шайбу –
всех остальных в неровном кругу уважала.
Дикая честь за ненависть к моложавым
без разбирательств, где что за степь и ткань...
Степень любви моей – просто ответная дань.

Так часто бывает: где автор, где автор? – вон,
на мусорнике подбирает клозетофон.