Свёл Димона и Славку случай
на одной остановке трамвая.
Славка чинно продавал талоны –
Димон лихо прогуливал уроки.
С козырей, да во всю фамильярность
речь для дружбы Димончик толкает:
сколько жизни той, в самом-то деле...
Ну, а Славка всю жизнь одиночка.
Посмотрел, бросил жребий и принял.

Ходит в гости Димончик к Славке,
шахматишки да бридж практикует:
пианист – ну такое, флегма
в двадцать первом-то веке жарком.
Парк зелёный встречает сиренью,
бойко рвущейся к детской площадке,
братанов с непонятной дороги,
соловьями в диез подпевая.
Славка думает: время нагрянет –
прокачу на машинке дружочка
вот хотя бы по этим аллеям!

Бабка школьника – та ещё ведьма:
к будке бегает, страстно шпионит
и пытается выстирать внука
в необъятном тазу коммунизма
с трудолюбием безвозмездным.
Ну куда бежать? Только к Славке:
у него на одном патефоне
развлечений – до самой смерти...

– А давай каждый день я буду
заходить к тебе в семь или восемь!
Ты же выгнал прабабку на кухню,
можно ставить пластинки вечность;
ты же любишь, когда их ставят
отчеканенные мальчишки!
– Ну давай... В тесноте рекордной,
но вполне на душевном подъёме!
Дай обнять тебя! – Обойдёшься.

Надоел режим однотипный
повидавшему свет Димону.
– Не составишь компанию другу
На футболе "Спартак" – "Динамо"?
– Ну пожалуйста... Разве жалко?

А сирень осыпается в лужи,
поддуваемые мистралем.
Приезжает Димончик к Славке:
– Я тут мяч при тебе надую,
ты же любишь, когда мой пальчик
перед тем, как заткнуть, воздух держит!
А за это компашку составь мне
на ночь глядя за васильками
на окраину стольного града!
– Как же мне домой возвращаться
под туманную стрёмную полночь?
– Так маршрутка! Пятнадцать гривен –
пирожок или порция каши!

И пришлось на маршрутке последней
васильки везти для варенья,
конфитюра или экстракта –
уж не суть; сто селёдок в бочке
при вместимости в тридцать восемь
те цветы превратили в гербарий.
– Надо ж было держать повыше –
над макушкой, да у окошка...
Привыкать Славке быть виноватым?

Год спустя за букет помятый
предлагает Димон мировую:
мол, присматривай за квартирой,
пока я на гастролях буду;
поливай герань и соланум,
выноси регулярно мусор,
попугая корми без халтуры...

Патефона нет, но компьютер
сколько хочешь эксплуатируй! –
согласился Славка, забросив
свою собственную квартиру.
А сирень больше не расцветала...

Долго Славка верой и правдой
поливал дребедень в вазонах,
ни крупиночки не взрослея.
А Димону уже двадцать девять...
Говорит: ты ж не против, Славуня,
если я женюсь на Жанетте?

– Да пожалуйста? Что я за филин
твоей жизнью распоряжаться?
Надоест маритальное рабство –
приходи к нашей детской площадке,
я сирень посажу другую...

Получала Жанетта фрукты,
мармелад, декольте, наличку –
всё равно вопрос её мучил:
сколько можно трястись в маршрутках,
да ещё в час пик у вокзала?

Набирает Димончик друга:
ты не против, чтоб на машине
я быстрей научился ездить,
так как скоро стану папашей –
и раз в месяц тебя куда хочешь
мог возить без гвоздя и жезла?

Долго Славка клавишу сброса
держал пальцем горячим молча.
Пересел тот Димон в трамваи
или дух испустил на встречке,
жизнь подпортив бульдозеристу –
даже белки в лесах не знают.
Но от взрыва в знакомом парке
лет пятнадцать как все помойки
за немалые километры
отдают обложной сиренью.