Женщин – как пыли, но где ж ты, Незнайкина мама?
Кто демографией правит в уезде Цветочном?..
Крокусы топчет
прострация сводок неточных,
путаясь в клёнах, берёзах и волнах шазама.

Не задаются вопросом пытливые дети,
кто прародитель и кто демиург коротышек,
чем они дышат,
когда сковородки без крышек
тонут и вязнут в столетнем крысином паштете...

Так и оставил читателя автор в загадке,
но размышляю я после супов и пирожных:
время безбожно
уходит в архив каталожный –
не успеваешь акценты смещать и закладки.

Вот бы и мне – хоть давно прототипом стал Пончик –
самостоятельно хлам выбирать на толкучках,
видеть, что лучше
и знать: куры иволг не учат.
Да и с дежурством на вахте тарелок покончить.

Маленький радости хвостик остался в моменты
выбора транспорта возле “Сильпо” и “Ашанов”.
Кто-то ковшами
гребёт всё, в чём даже не шарит –
мне б только небо да фото Плутона с кометы.

Ну, а для этого лишние юбка и спиннинг –
мамины, папины, тёщины – разницы мало.
Звёздным крахмалом
проносятся мимо карманов
атомы кайфа с экстрактом цветочных слабинок.

Да, коротышки – они из анютиных глазок.
Из незабудок их верные резвые Бульки.
Ветхой обувки
моей там следы – даже буквы
в глине застыли, как будто вопрос недосказан.

Мамы пускай доживают на мягких лежанках
под колыбельную мессу петуний балконных.
Звон колокольный –
возможно, без лбов толоконных –
знает, что мне и не холодно с ним, и не жарко.